Люди и Флаги - Страница 10

Теперь я расскажу о том, воистину беспримерном подвиге, свидетелем котором я был.

Как Вам уже известно, с марта месяца 1863 года, я вместе со своей батареей находился в Келпепере, пребывая под началом доблестного командующего — Фитцхью Ли. Надо сказать, что Келпепер — славное местечко. На первый взгляд вроде бы ничего особо выдающегося: ряды домов, немощенные улицы, куда ни кинь свой взгляд — везде красная глина, но все же некое, почти неуловимое очарование присутствует в этом пасторальном уголке. Иначе, у думаю, наш командующий мистер Ли вряд ли облюбовал сей городок для расположения своего штаба. В свободное от войны время, каждый из нас отдыхал, как мог. Я и Пирс Янг посещали дом Генри Шаклфорда с целью навестить его очаровательных дочерей.

Фитцхью Ли поддерживал переписку с командиром северян — Уильямом Эвереллом(если помните, сэр, они соперничали со времен Уэст-Пойнта), и как-то раз мне доводилось услышать, что наш командир отправил Эвереллу довольно-таки едкое послание, сопроводив письмо советом, я цитирую этот совет дословно: «Хотелось бы, чтобы ты убрал саблю в ножны, покинул мой штат и отправился домой. Лошадь у тебя хорошая, доедешь быстро. Если нет — то добро пожаловать ко мне в гости, только не забудь захватить большой мешок с кофе. Нам его не хватает».

Восемь сотен всадников из славных Вирджинских кавалерийских полков, были силой, способной смести со своего пути даже воинство фараоново, и давали своему командиру возможность высказывать подобные рекомендации кому угодно.

В середине марта разведчики донесли, что Эверелл, «польщенный» столь любезным приглашением, все же решился прийти к нам в гости и, по-видимому, из стеснительности, захватил с собой почти три тысячи бойцов. А так как он не располагал сведениями о наличии у нас оркестра, взял в придачу к ним и две артиллерийские батареи. Как артиллерист, я его прекрасно понимаю. Гром канонады своих орудий, какая музыка может быть приятней?

Шестнадцатого марта сего года, наш отважный Фитц, усилил охрану у брода Келли и поставил снайперов у бродов. По не известной мне причине на этом усиление и закончилось. Не были выдвинуты стрелковые секреты, не подготовлена артиллерийская засада, казалось, наш начальник свято верил, что массивная засека полностью остановит северян, жаждавших познакомиться с традициями южного гостеприимства. Как бы то ни было, высокая стратегия — удел генералов, а удел майоров — проявлять чудеса отваги там, где ему укажут генералы.

Раннее утро семнадцатого марта было немного прохладным и очень туманным. Вероятнее всего, Эверелл, искренне заботясь, чтобы его солдаты не простыли и, желая дать им возможность согреться, отправил их в атаку. Три раза орды янки атаковали брод, но не достигли успеха! Засека оправдала надежды Фитцхью Ли, сдерживая вражеский напор и давая надежное укрытие нашим стрелкам. Но надо воздать должное и настойчивости янки. Восемь сотен юнионистов сумели обойти брод, замкнув окружение, и с помощью топоров расчистили проход в засеке, дав возможность «синим мундирам» прорваться на наш берег. Не смотря на этот успех гостей из Союза, еще два часа горстка вирджинцев не сдавалась, отчаянно отбивая атаки врага. Два часа! Вы слышите, сэр, два часа при соотношении сил десять к одному! Ценой неимоверных усилий, войска Эверелла все же захватили брод и двинулись вперед. Но вместо того, что бы атаковать нас, они прошли лишь три четверти мили, где нашли разрушенную стену, под которую и забились, как мыши. Хотя чего еще можно ожидать от этих «отважных»?! Видя их беспримерную трусость, Ли отдал приказ третьему Вирджинскому полку атаковать янки, укрывшихся за каменной стеной.

Кавалеристы, осыпаемые вражескими пулями, бросились в атаку, стреляя на скаку. Надо заметить, что к великому нашему разочарованию, сие занятие особого вреда врагу не приносило. Янки все усиливали огонь из своих карабинов, и наша атака явно захлебывалась. Желая исправить положение, Фитцхью Ли отдал приказ, и пятый Вирджинских пошел в атаку за славой. На правом фланге «юнионистов», в стене был пролом, в который и устремились наши герои. Не видя возможности поддержать наши силы огнем своей батареи и, будучи уже не в силах в бездействии оставаться на месте, я, в неуемной гордыни своей, вскочил на коня, и присоединился к атаке вирджинцев.

Подо мной был отличнейший скакун английских кровей, и я почти без труда обогнал ряды атакующих. Восторг и удаль опьяняли меня. Вынув саблю из ножен, я, приподнявшись на стременах, кричал: «Вперед! Вперед! Давай сделаем их! Нет силы, что может нас остановить!». Справа от меня, неудержимо рвался вперед знаменосец. Бог мой! Нет на свете восторга сильней, чем восторг от вида развевающегося на ветру атаки флага! Нас видели и друзья, идущие за нами, и враги, стоящие впереди.

Преодолев стену из камня, мы рвались вперед, пытаясь преодолеть стену огня. Внезапно знаменосец, пробитый пулей, пошатнулся в седле. Я на скаку подхватил знамя, но разорвавшийся рядом снаряд, свалил моего коня. По счастливой случайности взрыв не нанес мне серьёзных ран, но контузию я все-таки получил. Покачиваясь из стороны в сторону, как китайский божок, опираясь на древко знамени, поднялся я с земли. Я вздел свой флаг повыше, подавая знак идущим за мной, что атака продолжается. Оглянувшись, я увидел, что вырвался далеко вперед, и наши части, сдерживаемые огнем врага, продолжают продвигаться, но шли они медленней, чем мне бы хотелось. В нескольких шагах от меня заблестели стволы карабинов северян. Я уже приготовился достойно умереть, видя, что несколько бойцов целятся в меня, когда избавление от смерти пришло, как в сказке. По обе стороны от меня мелькнули тени коней, стелящихся в прыжке, и залп револьверов прозвучал для меня как лучшая музыка, которую я когда-либо слышал. Враги отпрянули, оставив на земле несколько убитых бойцов, а после второго револьверного залпа, поддерживаемого взмахами сабель, побежали. Осмотревшись, я убедился, что радость моя была несколько преждевременна, а смерть хоть и отсрочена, но вполне вероятна.